|
|
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ НОКТЮРН,
ИСПОЛНЕННЫЙ В АКСУ
Александр Карасев,
МС СССР
В нашей семье, чисто технической по
образованию в последних поколениях,
давно был живой интерес к гуманитарным
наукам. От родителей жены осталась
уникальная библиотека книг конца 19 и
начала 20 веков (примерно до 25-го года) по
философии, истории религии, психологии и
некоторым аспектам эзотерических знаний.
Кроме того, после окончания технического
ВУЗа (ЛКИ), я два года посещал философский
факультет Ленинградского
Государственного университета, читал
классиков и кое-что собрал. Моя жена,
Борисова Наталья Николаевна, увлекалась
парапсихологией, оккультизмом... мы знали
ведущих экстрасенсов Ленинграда и пр. Так
сказать, все было не на пустом месте. В 1974
году мы имели возможность посетить музей
Современного искусства и Галерею С.
Гуггенхейма в Нью-Йорке, музеи Чикаго,
Детройта, Вашингтона, Сан-Франциско и др.,
где интересовались современным
искусством и особенно творчеством
Сальвадора Дали, Винсент Ван Гога, Пол
Гогена, Тулуз-Лотрека. Из русских
художников моими любимыми были Врубель,
Кустодиев, Филонов.. (в нашей официальной
литературе перечисленных художников
преподносили как больных или немного не
того...).
В последствии, в 1997 и 1998 годах мы
организовали две специальные месячные
поездки в Европу по условной теме "Гениальность
и сумасшествие", в которой
познакомились не только со склонами
Монблана, но и с творческим наследием и
жизнью Сальвадора Дали, Антони Гауди,
Фукса, Хундервассора, короля Баварии
Людвига 2-го (вошедшего в историю с
эпитетом сумашедший), Адольфа Гитлера.
Это отдельная тема, тоже связанная с
альпинизмом. Наталья Николаевна читала в
те годы лекции по психологии.... Сейчас о
другом, но близком…
Летом 1991 года я участвовал в одной из
первых экспедиций, организованной
независимым альпинистским клубом и
носящей коммерческий характер. Профсоюзы,
ДСО «Труд», ДСО «Буревестник» и др. уже
были не дееспособны. Мы собирались на
Памир, в район Аксу, я был начспасом. Не
задолго до отъезда ко мне обратилась моя
знакомая, зав. кафедрой, профессор, очень
интересная женщина, связанная с
альпинизмом, с просьбой включить в состав
экспедиции за свой счет научного
работника, психолога. Мы встретились с
ним до поездки, и, скажу честно, взаимной
симпатии не возникло, в первую очередь, из-за
научных позиций. Он, как мне его
рекомендовали, работал в ЛГУ, был
довольно видным психологом и занимался
проблемой поведения человека в
экстремальных ситуациях.
Как вы понимаете, в экспедиции, мне, как
начспасу, камнепады, лавины и спасаловки
были не к чему. Я, как и многие из нас,
довольно мнительный человек и такой
фрукт в составе экспедиции еще до ее
начала меня напрягал. Отказать было
неудобно и я, прямо скажу, проявив
слабость, дал согласие. Дальше - больше. В
процессе обсуждения его научной
методологии, взгляда на суть проблемы и
базовой гипотезы, выяснилось, что с
научной точки зрения мы находимся на
разных позициях. Если кратко, то суть его
гипотезы, которую он хотел проверить, так
сказать, экспериментально, состояла в том,
что в экстремальных ситуациях
максимальный шанс на выживание имеют
люди с высоким интеллектом и
образовательным цензом. Я же считал и
считаю, что выживают в первую очередь
профессионалы в данной области. То есть в
экстремальной ситуации любого вида надо
не анализировать и раздумывать, как
действовать, а возможно быстро следовать
известным профессиональным алгоритмам
поведения. Естественно, возможны
исключения и совершенно не стандартные
ситуации, но я имею ввиду "достаточную"
статистическую выборку. Естественно, мы
развели наши позиции в крайние точки,
отбросив полутени, как обычно в
принципиальной дискуссии. Он опирался на
статистику выживания в фашистских и
советских концентрационных лагерях, где
будто-бы в большинстве выжили
интеллектуалы. Не знаю, как он ее получил,
но собирать подобную информацию на нашем
сборе мне не улыбалось. Представляете,
если не дай Бог, что-нибудь случилось и он
начал бы свои исследования!!!! Я
чувствовал себя крайне не уютно, тем
более что жили мы в одной палатке и
спорили непрерывно. Как истинный ученый,
он вожделенно ожидал экстремальных
ситуаций, спасательных работ, болезней и
пр. Конечно, настоящий ученый должен быть
одержим своей идеей и не жалеть ни себя ни
других. В то время мы уже знали к чему
привела бескомпромиссная реализация
идей коммунизма, фашизма, анархизма,
вспомнились физики-атомщики, врачи-вирусологи....
Я думаю, что тот, кто работал начспасом
или руководителем альпинистских
автономных экспедиций поймет меня. Он как
"ворон" подсознательно ждал, а я
постепенно наполнялся неприязнью и
нещадно ругал себя за проявленную
слабость. Даже это была не слабость, я
вовремя не оценил психологическую
опасность подобного исследования.
Конечно, никто из участников и не
предполагал, чего ждет наш психолог и что
исследует. Я запретил ему болтать на эту
тему, да и он тоже понимал, что если
эксперимент удастся, мало ему не будет.
Он заполнял какие-то анкеты, опрашивал
участников, сортируя их по уровню
интеллекта, наслаждался природой, я же
старался держать ситуацию под контролем,
часто выходил наверх, не пропускал связи
и дал себе слово не дать ему шанса. С
анкетами ко мне лично он не подходил. Дело
в том, что в те годы, да и сейчас,
большинство опросных листов - кальки
американских. Я был не плохо знаком с ними
еще в бытность моей работы в
университетах США. Они составлены
применительно к американскому образу
жизни и менталитету. А это, в те годы даже
рядом не лежало. В целом сбор прошел
вполне благополучно, было пара простуд,
один раз просрочили контрольный срок,
разок сошли с маршрута. В эти моменты он
не отходил от меня, но интеллект тут был
не нужен, обычная рутина, хотя он что-то
писал, заполнял и пр. Наконец сбор
завершился, и все ждали транспорт. Наш
психолог был в целом расстроен,
эксперимент сорвался, а будучи туристом с
опытом походов среднего уровня, высказал
мысль, что альпинисты напускают на себя
суперменство, а опасного и
экстремального в общем ничего и нет, в чем
он окончательно и убедился. Те же турики,
только не любят носить тяжелые рюкзаки,
варить много еды и петь песни у костра
исключительно из-за своей слабости,
лености и скудоумия. Сидят в одном и том
же месте и ничем не интересуются.
Практически после всех экспедиций, если
возможно, я стараюсь куда-нибудь свинтить,
посмотреть что-нибудь в данном районе. Не
был исключением и этот раз. Я решил выйти
на основную трассу, по старой заброшенной
дороге, посетить кишлаки и пр. Поход был
рассчитан на два дня. Он решил
сопровождать меня. Старая дорога шла
вдоль русла большой реки и имела
многочисленные извилины для обхода
впадающих в основное русло малых речек,
которые уже высохли. Был конец августа,
жарко. Я люблю ходить один и после первой
ночевки, когда никаких вариантов для
движения вниз не было, я шел не спеша, а он,
будучи моложе меня лет на 20 и в целом
физически подготовленным не плохо, решил
окончательно утвердить приоритет
туризма и понесся, закусив удила. Я не
возражал, оговорив конечную точку:
автобусная остановка на основной трассе.
Стандартная ситуация в экспедиции, когда
делают заброски и все идут независимо
друг от друга до конечной точки. Он ушел
вперед, вскоре исчез из вида, а я стал
наслаждаться природой, одиночеством,
непринужденным движением, наконец. К
концу дня появились маленькие кишлаки, и
я спросил об одиноком путнике. Никто не
видел, значит не проходил. В таких местах
пройти незамеченным местными жителями
практически не возможно. Я предупредил их,
что если кто-то будет спрашивать, сказать,
как есть, нашел хорошее место у ручья,
переночевал и утром пришел на
оговоренную авто станцию. Мне было
совершенно ясно, где он отстал. В местах
впадения боковых речек были, как я уже
отметил, большие извилины основной
дороги. Однако были заброшенные тропы
пересекающие высохшие русла, они шли
практически вдоль основной речки.
Очевидно, где-то в таком месте я его и
обогнал. К концу следующего дня он
появился на автобусной остановке страшно
злой и усталый, прямо взмыленный, местные
жители уже сказали ему, что я пришел
накануне. Оказывается, что не видя меня ни
впереди ни сзади и, не доходя еще до
первого жилья всего около часа, он
метался по дороге взад-вперед целый день,
перегревая себя снаружи и изнутри.
Наконец-то, экстремальная ситуация,
поисковые работы, его интеллект, он
спасет незадачливого начспаса этой
альпинистской экспедиции!!! Сорвалось. Он
так и не понял, как я оказался впереди и
решил, что я специально, где-то по
невидимым боковым тропам, которые,
конечно, знал заранее, обежал его с целью
поиздеваться и посмеяться над несчастным.
Или, скорее всего, я спрятался в кустах и
наслаждался, наблюдая его мучения. А он,
решив, что со мной что-то случилось,
рискуя здоровьем и даже жизнью пытался
меня найти и спасти. Все это он высказал
мне при встрече весьма эмоционально. В
общем, как он и предполагал, альпинисты
плохие люди, редиски, что и требовалось
доказать.
Я, конечно, подкинул дров в этот костер
мысли и не упустил случая спросить его о
силе и возможностях использования
интеллекта в данной ситуации, которую
только профан может назвать
экстремальной, добавив, что
полуграмотные местные жители никогда бы
так не вляпались, а тем более не злились.
Сидели бы себе спокойно в чайхане и пили
зеленый чай, наслаждаясь жизнью, за чем,
кстати, он меня и застал. Так альпинисты
стали не только его личными врагами, но и
врагами прогрессивной научной мысли. Его
дальнейшей судьбы не знаю, может быть
экспериментирует где-нибудь в концлагере.
Наука требует жертв.
|
