Альпинисты Северной Столицы  

Первое в СССР зимнее восхождение 6 к/тр.

Анатолий Мошников – профессиональный гид, ЗМС СССР

Я завидую всем людям, которые в отличие от меня не видят необходимости подвергать себя такому  испытанию, чтобы  стать  самим  собой.

Вальтер Бонатти

Снег, опять снег. Мягкий, ласковый и пушистый, он как вата смягчает звуки, неслышно укутывает, притупляет внимание. Кругом тишина. Неясные тени выплывают из темноты и, навалившись разом, душат. Рывком освобождаюсь от спальника и бессмысленно вглядываюсь в темноту. Опять завалило. Надеваю бахилы и осторожно ползу к выходу. Ночь только началась, а уже второй раз засыпает. Неслышно бормочу проклятья в адрес подозрительно крепко спящих друзей и начинаю раскидывать вход в пещеру. Откинув смерзшиеся снежные комки, пробую толщину снега. Вроде немного. Наваливаюсь всем телом и погружаюсь в мягкую негу, плыву, а точнее барахтаюсь, не имея представления, где верх, а где низ. Но вот морозный воздух обжигает легкие, замираю и заворожено гляжу на белый хоровод снежинок. Холодно. В пещере температура около 0, а здесь – все  -20^о С будет. Я наслаждением втягиваю в себя свежий морозный воздух и прикидываю объем работы. Пещера, вырытая нами, занимает хорошее положение. До стены близко и круто, снег должен сбрасываться и собираться ниже нас. Но ведь никто не предполагал, что его будет так много. Привязываюсь к концу  перил - закрепленной на льду веревке, которая спускается к пещере, и лавинной лопатой начинаю расчищать вход. В темноте сметет вниз лавиной, и пискнуть не успеешь. Ищи потом в темноте. А самому можно и не выбраться... Час интенсивной работы и вход расчищен. Снова выкладываю стенку и быстрее в пещеру. Вожусь с бахилами, а друзья сквозь сон интересуются, где это я так припозднился. Мысленно желаю им приятных сновидений и залезаю в спальник. Сердце бешено колотится и дыхание нервное - сказывается высота 3500 м и бездействие последних дней. Уже третьи сутки «заперты» в пещере. Продукты экономим, поэтому живем на рационе для двоих. Стенной рацион – это мечта для желающих похудеть. 300 гр. сухих продуктов на каждого и очень мало фантазии при приготовлении. Открыл крышку автоклава (обыкновенный чайник только без носика и крышка крепится на болтах) набросал льда, засыпал что-то из мешочка и поставил на примус. Как закипело – снял и поставил остывать. Иногда получается ничего. Мы уже 10 дней пашем снега по 18 часов в сутки и обрели стройность молодых тополей, но не унываем. В пещере нас четверо. Это Боря Барулин – автор «безумной» идеи зимой на Северную стену Чатына, да еще по «шестерке». Серега Калмыков, он старый «должник» – в 1971 г . участвовал в неудавшейся попытке прохождения маршрута Мышляева, поэтому считается знатоком маршрута и любит повторять: «Сейчас лучше, чем летом – воды нет». Витя Сазанов – молодой, горячий, считающий, что чем сложнее, тем интереснее, и я. Оторванные от теплых квартир, привычного комфорта и отгороженные от всего мира скальными стенами и свистящим снегопадом, мы живем. Шутим, готовим скудное варево и регулярно по расписанию выходим на радиосвязь с базой. У нас есть цель. Северная стена Чатын-тау. Северная – это значит, что солнце, вернее его отраженные лучи, мы видим только на противоположном склоне. Это мороз 20-25 градусов и ниже. Это 1000 метров обледенелых отвесных и нависающих скал, расщелин и каминов, предельного лазания и нечеловеческих усилий и черт его знает чего еще.

Если представить стену 20-ти этажного дома и где-то под крышей закрепленный каркас из дюралевых трубок, а на нем палатка, то это и будет наш ночлег. Тщательно страхуясь, залезаю в палатку и отряхиваюсь от снега. Опять снегопад, видно предстоит «веселая» ночка, и платформа так и вибрирует от ударов пылевых лавин,  между стеной и скатом палатки вырастает сугроб. Делюсь опасениями с Серегой, он кивает головой и в этот момент подпрыгивает вверх. Осторожное шевеление показывает, как шатко наше приспособление. Ощупываем каркас, ну конечно,  снежный «гриб» сломал одну из стоек каркаса и порвал палатку, только сейчас замечаю, вернее, чувствую, как на лицо сыплется снег. Хорошо, что в спальники залезть не успели. Надо уходить. Лихорадочно собираем вещи и по очереди погружаемся в темноту.  Почти на ощупь (фонарь остался у Сереги) перещелкиваюсь на веревку и еду вниз. Милый Боря, спускаясь перед нами, выбил все промежуточные крючья. Поэтому «полет» в темноте, не касаясь стены,  доставил массу новых ощущений. Но ничего, через полчаса все в снегу вползаем в пещеру, и на этот раз повезло.

А непогода затянулась на три дня. Видимость не более 100 метров , и все время валит снег. Каждые полчаса по всему фронту стены, колыхаясь, спускается серая занавеска – пылевая лавина, Чатын, как бы стонет, освобождаясь от лишнего груза. А мы сохраняем спокойствие. Зашиваем пробитую палатку, за которой слазали в один из малоснежных дней, приводим в порядок снаряжение и строим планы, правда, день ото дня все менее оптимистичные. Взгляд на стену днем, в перерывах между снежными зарядами заставляет корректировать и эти планы. Но надежда и уверенность не покидают нас. Ночью откапываемся, а днем благоустраиваем пещеру  и шутим, что нет цены отдыху в горах. Полная оторванность от цивилизованного мира, к нам не прорваться – лавины, и нам не выбраться - пока что по той же самой причине. Когда-то я читал про человека, который в засыпанном снегом домике выжил без еды и питья 26 суток, а у нас при разумной экономии продуктов дней на 15, так что до весны можем продержаться.

Но всему наступает конец, даже непогоде. Утро морозное. Разрывы в облаках, снегопад пока прекратился, и где-то пробивается солнце. А мы решаем. Понятно, что после непогоды лезть на стену – это безумие. Наступает такой момент, когда нелегко решить, где кончается благоразумие, а начинается слабость, когда надо найти «достойную» причину для неизбежного отступления. И в этом случае внутренние сомнения и терзания опаснее и более изнурительны, чем предстоящие трудности горы. После коротких споров снаряжение все же оставляем в пещере – мы еще вернемся. Целый день мы выбирались из западни. По грудь в снегу, «выплывали» на перевал, отвоевывая по метру высоту. С тревогой поглядываем влево и вперед – опасаемся лавин со склона СВ гребня  п. Щуровского, однако все кончается благополучно – успели проскочить. Уже поздно ночью, пошатываясь входили в а/л «Шхельда», когда нас настиг второй фронт непогоды, опять снег.

Еще два дня бесновалась вьюга, жалея, что отпустила нас, а мы восстанавливали душевное равновесие и отдыхали, готовясь к новой схватке.

И вот снова мы на перевале Ложный Чатын. Если упасть лицом в снег и поднимать голову, то склон сначала дыбится, выкручивая шею, а потом медленно стремится ввысь, в бесконечную голубизну неба. Вот таким мы и увидели Чатын с перевала.  Еще два дня обработки шли пылевые лавины с «крыши». Всего 50 метров сложных скал, очищая метр за метром, удалось пройти вверх. Завтра выходим. Это значит, что уходим все четверо, уносим все питание, снаряжение и, вообще, отрезаем путь к отступлению. Ночуем на стене, на этот раз платформу установили под карнизом, на снежном поддуве, где удалось вытоптать маленькую площадку так, что всего половина нашей платформы висит в воздухе. Считаем, что ночевка комфортабельная. Еще 2 таких ночевки мы провели на стене до выхода на «крышу».

Основное, что можно сказать о маршруте: посмотришь вверх – стена нависает, посмотришь вниз – видна площадка перед пещерой. Это значит, что крутизна маршрута больше 80° . А это – 50- 60 м в день за 7-8 часов работы. Чистка снега, поиски трещин для крючьев, предельное напряжение, борьба с холодом и прочие знакомые и обязательные атрибуты сложного восхождения. Встаем рано в 6 часов, еще темно, но уже пора собираться. Пока сготовишь пищу, приготовишься к работе – уйдет часа два. В ранних сумерках по перилам – навешенным веревкам на обработанном вчера участке, медленно поднимаешься вверх до конца веревок. А дальше или опять нависающий камин, закупоренный глыбами снега и льда, или отвесная стенка.

И снова отвоевываем метр за метром у стены, сменяя друг друга, упорно лезем вверх. Но вот и «ключ» маршрута – 120-метровый нависающий камин. Он неожиданно оказывается чистым от снега, только кое-где торчат, как в ощеренной пасти, ледовые неровные зубья. Камин смотрелся снизу тоненькой змейкой, выползающей наверх стены и дальше оставалась только «крыша», ведущая к вершине.  Вблизи же скалы нависли огромным вопросительным знаком, предвещающим схватку не на жизнь, а на смерть. Часто спрашивают: «Что же это за маршрут высшей категории трудности?». Сухие строчки определяют маршрут высшей категории трудности так: «Предельно трудный рельеф, очень маленькие зацепки для рук и ног. Требует исключительной силы рук (фаланг пальцев). Преодоление этого рельефа свободным лазанием лучшими скалолазами в лучшей спортивной форме, при благоприятных условиях, при современной экипировке означает хождение на грани срыва».

В нашем случае можно сказать, что условия были благоприятными. Многие  группы, пытавшиеся пройти С стену по этому пути, не могли преодолеть камин и были вынуждены обходить его по полке налево или спускались. Мы все об этом знали и, честно сказать, побаивались встречи с ним. И надо сказать не зря. Если и раньше мы двигались не быстро, то теперь и вообще встали. Гладкие стены – не уцепишься, как же «войти» в этот проклятый камин? Придется делать «маятник». Серега молча соглашается. Максимально вытягиваюсь и забиваю крюк. Возвращаюсь назад и сильно отталкиваюсь от скалы. «…Последние секунды мучительной нерешительности,  последний вызов из глубины души, и, пока еще меня не охватила полностью дрожь, и не покинули меня последние силы. Я на секунду закрываю глаза, задерживаю дыхание и, вцепившись руками в веревку, бросаюсь в бездну. В одно мгновение мне показалось, что я  лечу вниз вместе с веревкой, потом неожиданно я чувствую, как падение амортизируется веревкой, и вот я уже прошел мертвую точку – крепление выдержало!» – эти строки Вальтера Бонатти отлично характеризуют ощущения человека решившегося на «маятник».  Более того,  когда я шмякнулся, долетев до злополучного входа в камин, я успел там заклиниться, несмотря на явственный звон в ушах. Дальше мне показалось, что камин выдавливает меня, и судорожными движениями рук и ног я втискивался в него все глубже и глубже, пока не почувствовал, что не могу дышать. Пот выступил на лбу, несмотря на мороз, и я медленно-медленно вывесился наружу, изо всех сил стараясь удержаться на засунутой в щель руке. «Если сейчас же не достану закладку – то вывалюсь», – подумалось мне, а рука сама уже отщелкнула  и вставила нужного размера сектор. Следующие метры до расширения я не помню, как пролез. В голове все еще звенело, а ободранную кисть саднило. Это помню. А как ужом выгибался и полз по сантиметру, как дышал с хриплыми переливами – так это потом Серега рассказывал. А впереди еще 100 таких метров. Но тут уж злость прошла, в голове прояснилось, и я успокоился. Камин, как камин, бывало и сложнее. Лезу потихоньку, спиной в одну стенку,  ногами – в другую. Ноги переставил, спину приподнял. Главное вниз не смотреть, да вовремя закладки вставлять. Ведь ходили же люди, лезли. Правда, не при таком морозе, ну и что. Спохватился, что правой руки не чувствую. Подвешиваюсь на страховке и прошу закрепить веревку. Серега понял. Энергично растираю кисть до боли, колющей пальцы, и лезу дальше. Поневоле быстро получается. Серега потом шутил, что очень стремительно я двигался. А как там иначе удержишься. Остановишься ненадолго, чтобы дух перевести, и леденит поверхность стены так, что выдавливать начинает. Скорее вверх, пока вниз не улетел. Вот так мы выдержали и это испытание.

Еще два долгих дня мы пробивались к вершине.  С высотой мороз усилился. Даже железо не выдерживало нагрузок, передние зубья кошек складывались на ногах, не желая входить в стеклянный лед, скованный холодом. Но нас уже ничто не могло удержать. 23 февраля в праздничный день мы стояли на вершине и были счастливы. Надежда, которая питала наши силы, уверенность в победе помогли нам выполнить невозможное. Наша дружба, схоженность, вера в каждого из нас помогли преодолеть эту стену, эту бешеную вертикаль, прорезанную ледяными каминами, наглухо засыпанными снегом.  Это заботливые голоса друзей, каждый вечер поддерживали нас и помогли выстоять в борьбе с нависающими стенами, когда сердце готово выпрыгнуть из груди от напряжения  и становится жарко при 20 градусном морозе. Это и еще многое, что осталось в наших душах и памяти, и вряд ли, когда-нибудь забудется.

Легендарный Чатын. Даже летом не всякая команда, решившая покорить тебя, выдерживает твои мрачные отвесы и капризы природы. Около 30 команд, лучших в Союзе, штурмовали Чатын, завоевывая пройденными маршрутами призовые места в соревнованиях высочайшего ранга. Слава о неприступности Чатына распространилась и за рубежом. И не раз первоклассные мастера пытались покорить его. Тем большей гордостью наполнены наши сердца, что именно нам выпала честь первыми сразиться в зимних условиях с Чатыном. Это был долгий путь, и потребовалось все мастерство, накопленное за долгие годы. Это большая победа целой команды, всего ленинградского «Буревестника». Его система подготовки высококлассных альпинистов, начатая еще Заслуженным Мастером Спорта Е.А. Белецким, получила блестящее подтверждение этим восхождением. Дальше – Северная стена пика Свободной Кореи.

Первое в СССР зимнее восхождение 6 к/тр. – Чатын по Мышляеву (23.02.1984)

Состав команды ЛОС ДСО «Буревестник»:

Капитан – Мошников Анатолий Иванович, МС;

участники – Барулин Борис Александрович, МС;

                     Калмыков Сергей Георгиевич, МС;

                     Сазанов Виктор Васильевич, КМС.

Тренеры:  Васильев Борис Петрович, МС;

                  Бейлин Юрий Иосифович, МС.

Паспорт маршрута:

Класс – технический. Центральный Кавказ.

Вершина – Чатын (главная), высота – 4368 м ., по «ромбу» С стены   (маршрут Мышляева), 6 к/тр.

Основные характеристики маршрута:

Забито крючьев и использовано закладных элементов:

закладные элементы – 107; скальные крючья – 90; ледовые крючья – 28; Шлямбурные крючья – 46  (из них – 45 старые). Всего – 271,  из них 63 – ИТО (искусственные точки опоры).

Ходовых дней – 9 (3 дня – обработка).

По истории:

1994 – ростовская команда прошла зимой по Мышляеву.

1998 – московская команда пыталась, но удалось подойти только под маршрут.

2001 – питерцы – 3 человека не прорвались...

2002 – питерская двойка – до половины.

P.S. Первые технические маршруты 5б к/тр. зимой начали делать в СССР с 1978 г . – п. Труд – 5б, Мошников, Барулин, Башмаков, Глушковский. Раньше мы не нашли официальных сведений, хотя некоторые альпинисты говорили, что это имело место. К сожалению, за рубежом – в Альпах к 1958 г . пройдены зимой почти все известные маршруты, правда, иногда в марте, да и зима там помягче (как показало наше восхождение на Эйгер зимой 1997 г .).