|
|
|
|
|
|
| Альпинисты Северной Столицы |
|
Следственный эксперимент
Как-то, просветленные очередной политинформацией начспаса Шуры Пархоменко, мы разошлись по утру жарить Маринку (мой компьютер упорно пишет «Маринка» с большой буквы. Идея у него похвальная, но это по-молодости; для меня она лет на двадцать запоздала). В общем, «сидели, пили в разнобой и вдруг нас всех...» командиров отрядов вызывают в учебную часть, то есть на полянку к Шумилову и Арефьевой . Шумилов сидел на арчовом пне, задумчиво глядя на стену Мирали, и явно прикидывал маршрут на очередной Союз. Руфина же с благородной дрожью в голосе довела до нашего сведения, что в учебную часть поступила жалоба от участницы П. на инструктора, командира её отделения Ч., о неблагородных поползновениях с его стороны. И Руфина, являясь женщиной, и, поэтому стороной предубежденной, просит нас, мужиков, самих разобраться по сути этой жалобы. После этого Руфина удалилась, оставив нас, как присяжных, в глубоких раздумьях.
«Ну, и что мы будем делать с этим мудаком», – спросил Шумилов, оторвав взгляд от лавинки, проскользнувшей по намечаемому маршруту. «Полный инвалид, – сказал Дима - Ибрагим-Заде Дмитрий. – Дожить до инструктора в альплагере «Артуч» и не суметь убедить девушку в благородстве своих намерений...». «А девушка-то хоть, достойный экземпляр?», – поинтересовался севшим от Политинформации голосом Шура. «Да откуда, – ответил Юра. – Все нормальные участницы в 1-м отряде и во 2-м, а это же 4-й, что осталось». «Так радовалась бы...», – начал было Шура, но Шумилов прервал его размышления. «Не в этом суть, – пояснил Шумилов. – Участница эта из Москвы и протеже Руфины, вот почему она рвет и мечет, и ушла с совещания». «.........», – сказали мы. «Мы должны отреагировать. Но так, чтобы выйти из этой ситуации достойно», – ждал наших предложений Шумилов. «А способен ли на активные действия инструктор, не умеющий даже уговорить участницу?» – глубокомысленно произнес Юра. «Вы предлагаете выстроить линию «инструктор-импотент»? – задумался Шумилов. – Но ведь импотент в наших несгибаемых инструкторских рядах – позор Артуча». «Это точно», – согласились мы. «Да он же просто псих ненормальный!» – вспылил Дима. «Ненормальный псих-инструктор, еще хуже, чем импотент, – заметил Виталий. – Давайте выдвинем гипотезу, что он Чудак. Чудачок эдакий, шутник. Вы видели, как он спит?». «А как он спит?» – заинтересовался Шумилов... А спал Ч. действительно чудаковато. Он модифицировал рюкзак типа «Ермак», легким движением превращающийся в подвесную платформу. И укрепил эту платформу на ветке сухой арчи, устелил корой и спал в этом сооружении для тренировки. Потому как без тренировки туда даже залезть было проблематично. А уж вдвоем, а уж ... «Это идея, – обрадовался Шумилов, – а ну, идем поглядим». Четыре командира отрядов и начспас во главе с начучем двинулись к месту дислокации 4-го отряда. «Вы куда, мальчики?» – поинтересовалась вслед нам Руфина. «Проводить следственный эксперимент», – важно ответил Шумилов. «Доказать, что Ч. импотент или идиот, мы не можем и не хотим, – вещал Шумилов по дороге, – А вот чудак, не понятый девушкой – это вполне...». «Гайла, – позвал Шумилов, когда группа проходила по территории 2-го отряда, – пошли-ка с нами». Гайла, Гайлуте – мастер спорта по спортивной гимнастике, комсомолка и просто красавица из Прибалтики – мягко заструилась рядом с нами с немым вопросом в глазах. Под арчой, на репшнурах, висело странное сооружение, уже не рюкзак, но еще и не платформа. Руководство лагеря обступило это чудо инженерной мысли, тыкая пальцами и дергая за шнуры. «Гайла, твой выход, – огласил Шумилов. – Попробуй туда залезть, а потом... Ладно, сначала просто залезь». Грациозная Гайла, делающая шпагат между камнями, попыталась уложить свое тренированное тело на неустойчиво висящее на арче ложе. Арча скрипела, репшнуры неравномерно растягиваясь, перекашивали платформу, но Гайла все-таки смогла принять горизонтальное положение. «Я это смогла», – с чудесно-протяжным акцентом произнесла Гайла. «Это-то ты смогла, – мрачно процедил Шумилов, – а вот можно ли там, это...м-м...». Шумилов замялся. Слово «трахаться» тогда еще не придумали, а словосочетание «заниматься любовью» в этом случае было явно не уместно. «Изобрази-ка какую-нибудь позу из Камасутры», – нашелся начитанный Виталий. Гайла была из европеизированной республики и мысль поняла. Она попыталась принять какую-либо известную ей позу, но сооружение закачалось и Гайла чуть не получила следственную травму. Мы сдержанно давали советы, а Шура даже запечатлевал эксперимент на «Зоркий». Несколько минут промучавшись в неустойчивом положении, Гайла певучим прибалтийским голосом вынесла вердикт. «Мальчики, – сказала Гайла, – если я, мастер спорта, с огромным трудом в одиночку могу удержать равновесие на этом насесте, то даже предполагать попытку какого-либо контакта мужчины и женщины на этом сооружении невозможно». «Что и требовалось доказать, – мгновенно согласился состав присяжных. – Инструктор просто шутил, дурачился, а девушка и впрямь губу раскатала». И комиссия дружной толпой отправилась на доклад к Руфине Григорьевне. Когда мы довели до сведения Руфины выводы комиссии и заявили, что готовы приложить фотоматериалы, Руфина потеряла дар речи. Выражение, что все мужики сволочи, было самым мягким из ее высказываний... P.S. Девочку мы перевели в другой отряд, и она благополучно сходила положенные ей горы. P.S.S. Инструктора Ч. в конце смены уволили, а мы постарались сделать его появление в других альплагерях СССР не приемлемым. Арча в конце сезона была распилена и роздана участникам следственного эксперимента, как напоминание о коварстве женщин, глупости инструктора и гибкости Гайлуте. | |||
|
