Альпинисты Северной Столицы




Rambler's Top100

Рейтинг@Mail.ru

Яндекс цитирования

 

 Альпинисты Северной столицы. Выпуск 291. Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 03.05.2008г.)

Из записных книжек альпиниста. Овчинников Михаил Фёдорович. Мастер спорта по альпинизму, Чемпион СССР 1972 г. в высотно-техническом классе.
Наступает вечер 18 июня 1985 года. За окном больничной палаты ветер разогнал облака; улетела пара воронов пережидавших дождь на ветке дуба. Нахохлившись и прижимаясь, друг к другу, они неподвижно сидели рядом часа два... 



Из записных книжек альпиниста.

Наступает вечер 18 июня 1985 года. За окном больничной палаты ветер разогнал облака; улетела пара воронов пережидавших дождь на ветке дуба. Нахохлившись и прижимаясь, друг к другу, они неподвижно сидели рядом часа два. Мне предстоит провести месяц в этом помещении, площадью 10 кв. м. с кроватью небольшим столиком, двумя стульями – в почти обычной хорошей одиночной палате. Необычно только то, что кровать отделена от прохода массивной металлической ширмой. В одну из створок ширмы вставлено свинцовое стекло толщиной около 6 см. Ширма предназначена для защиты медицинского персонала от излучения больного, которому впрыскивают радиоактивное вещество, убивающее злокачественные клетки. Применяются изотопы золота, йода и другие в зависимости от формы рака, от того какой орган поражен. Я жду введения в вены раствора фосфора Р32 . 

В такие палаты не разрешают брать книг, если только не предполагается оставить книги (и все остальные вещи) в отделении насовсем, из-за боязни распространения радиоактивного загрязнения. Но я всё-таки взял несколько тоненьких записных книжек, заполненных мелкими, неразборчивыми каракулями, грязных и помятых, с расплывшимися местами чернилами – мои дневники экспедиций и восхождений на Памире и Кавказе. Восхождений, сделанных вместе с нашими альпинистами и с иностранцами; с друзьями и с людьми, ставшими партнёрами по связкеволей обстоятельств.

Впервые я начал описывать события, в которых участвовал в горах, в июле 63-го. Тогда погиб наш лучший альпинист (в СССР) Лев Мышляев. Он и пять его товарищей были снесены со стены Чатына упавшим на них снежным карнизом. Пролетев более километра, они остались лежать на снежном плато под стеной. С перевала Ложный Чатын, откуда к ним подходил отряд для транспортировки, они казались маленькими черточками, написанными неумелым первоклассником на большом белом листе. Чёрная стена над ними подавляла мрачным величием.

«Тебя такие маршруты не пугают?» спросил Коля Орлов.

«И пугают, и завораживающе манят» – ответил я: – «Но нам с тобой до таких стен еще расти и расти».

В транспортировочныхработахнас из «Джайлыка» участвовало трое, Орлов Коля и Решетов Толя – оба из Арзамаса-16; я – студент МИФИ. Мы входили в состав группы курсантовшколы инструкторов альпинизма. Двадцать человек сняли с занятий, чтобы помочь перенести тела погибших в Местию; двадцать остались и сильно завидовали уходящим. Весь циклработ занял неделю: сначала, завернув тела погибших в брезентовые чехлы, мы пошли из-под стены вниз по леднику, потомупершись в стометровые разрывы Чала-ата непроходимые для большого отряда с грузом, потащились, впрягшись в лямки, вверх через хребет Далла-Кора и снова вниз к концу ледника Лекзыр, по морене и, наконец, по тропе к пологим склонам долины Ингури, проезжим для сванских саней, а ниже и для автомобилей. 

Утром после одной из ночёвок в сырой «Памирке» я неожиданно для себя , достал из полиэтиленового пакета ручку, тетрадь и начал записывать вчерашние дела. Наверное, причиной желания писать была необычная вчерашняя ситуация. Ночь застигла нашу группу на леднике после долгого спуска с Далла - Кора. Все бивуачное снаряжение находилось у ребят ушедших раньше, фонарика у нас не нашлось. Сначала мы медленно шли по следам, едва различимым в глубоком снегу – низкие облака создавали чёрно-бархатную глубокую тьму вокруг. Началась гроза: молнии били в склоны рядом с нами, в лёд, вспышки света и гром разделяли доли секунды. После каждого разряда наступала абсолютная слепота, длившаяся несколько минут. Переждав эти минуты, мы продолжали идти до следующей молнии, до следующего периода слепоты. Через полчаса гроза перешла в ровный дождь, снег на леднике кончился, следов на голом льду не заметно никаких. Еще через пару часов блужданий мы залезли в зону трещин и уже совсем решили остановиться до рассвета, как вдруг в стороне заморгал фонарик. Проплутав с километр мы добрались до моренного островка, где передовые группы уже расставили палатки, вскипятили чай и спали, согревшись горячим питьем. Сигналил Виктор Масюков, из нашего школьногоотделения(студент МВТУ, тренировался у заслуженного мастера спорта СССР, будущего тренера гималайской командыАнатолия Георгиевича Овчинникова). Он простоял под дождем более часа,включая и выключая фонарь, направляя свет в разные стороны. Из-за неровностей ледника мы увидели сигнал позднее, чем хотелось бы, но как мы были благодарны Виктору! Он воспринял похвалы с удивлением и отшучиваясь говорил - «Ну и фейерверк вы там наверху устроили, я стоял и любовался.» Действительно, вспоминая утром и грозу и дневную работу, я осознал, что молнии были разноцветные: с жёлтым, розовым, голубым или зеленоватым оттенками, и это не из-за того, что в глазах у меня все рябило от усталости. И вот тут-то мне и захотелось записать всё, что было накануне и раньше, с подробностями, так чтобы потом, спустя годы перечитывать, уйдя в воспоминания всем сознанием. Отчасти так и получилось: когда читаешь свои дневники, отключаешься от всего окружающего, вновь переживая прошлое. Но для подробностей не хватало времени при записи, и они (детали) возникают при чтении.

Из стопки записных книжек я выбрал и хочу сейчас переписать поаккуратнее одну, в чёрной обложке с надписью на первой странице:1974 год.

Пик Корженевской.

Почему именно эту? Потому что экспедиция 74-го года стала самой драматичной из всех альпинистских мероприятий , в которых мне приходилось участвовать. 8 августа на пике Корженевской разбился Валера Мальцев, это трагичный финал, и я до сих пор ставлю себе в вину его смерть – будь с ним я, он был бы жив. Я уверен в этом на основании многих наших совместных восхождений. Мы хорошо дополняли друг друга: он - отличный скалолаз, владеющий всем техническим арсеналом; я – как правило, выбирал путь и определял тактику восхождения, исходя из реальных условий, поскольку любой, даже много раз пройденный маршрут неузнаваемо меняется со временем. Если же говорить о прохождении нового маршрута то успех во многом определялся тактикой: режимом движения, набором снаряжения и питания, умением обеспечить хороший отдых и вовремя проскочить, если нельзя избежать, опасные места, найти и выбрать оптимальный путь из множества вариантов.

Все наши совместные восхождения за 4 года ,4 сезона, были успешны, мы не возвращались с поражением . Почин мы положили в 1969 году, пройдя маршрут на пик Щуровского по «сурку», несложный, в общем, маршрут 5Б категории трудности в такую непогоду, что оказались единственной группой на Кавказе не вернувшейся, не сошедшей с маршрута любой категории трудности. В лагере, в родном «Джайлыке», по этому поводу устроили что-то вроде банкета, а на разбор восхождения явились без приглашения, все инструктора и многие из альпинистов – разрядников, так что в метод – кабинет, где проводилсяразбор, набилось втрое больше народа, чем обычно вмещало это помещение.

В этом же году Валера обеспечил успех опытной команды лагеря «Уллу-тау», пройдя первым маршрут 6 категории сложности на Чатын. А потом…потом был праздник «который всегда с тобой» дружбы, здоровья, общих успехов и радостей, суровых и ласковых гор, сияния солнца и рёва бури, отвесных стен и зеленыхсклонов, теснойпалатки над пропастью и широкой лужайки у ручья, стаканов вина и чая, мороза высокогорной ночи и тепла финской бани, треска рации и аккорды гитары в тесной комнате, смеха и слез, надежд и исполнения желаний.

Copyright (c) 2002 AlpKlubSPb.ru. При перепечатке ссылка обязательна.