Альпинисты Северной Столицы

 Альпинисты Северной столицы. Выпуск 342. 


Анонсы новостей и публикаций
(по состоянию на 25.04.2009г.)


Шатаева Эльвира Сергеевна (01.12.1938–07.08.1974) – Москва. Окончила Московское художественное училище по профессии художник. Работала в артели имени 8 марта монтажником кукольной головки (1957-1958). Написала басню в журнале «Промысловая кооперация» (2 февраля1958) «Медведь в артели», после чего была уволена. Работала инструктором спорткомитета Киевского района Москвы. ДСО «Спартак». Инструктор альпинизма, судья по скалолазанию. МС СССР с 18.12.1970. 
ЖЕНЩИНЫ И ГОРЫ
Виктор Андриенко – физик, МС СССР

После выхода сборника «Альпинисты северной столицы» я (думаю кратковременно) попал в центр внимания. Ко мне подходили люди с разными вопросами: возражениями, пожеланиями, оценками, и я в какой-то момент сказал себе – стоп, надо остановиться, подумать, что происходит, и вообще – нужно ли все это, т.е. нужно ли все это описывать...

О ВЕРХОЛАЗНЫХ РАБОТАХ Ю.П. СПЕГАЛЬСКОГО В ЛЕНИНГРАДЕ
2 марта 2001 г . в Санкт-Петербурге на улице Малой Конюшенной, дом № 2, в котором более 20 лет прожил Ю.П. Спегальский, была открыта мемориальная доска, ему посвященная. На доске указано, что в этом доме жил выдающийся исследователь древней псковской архитектуры, архитектор-реставратор Ю.П. Спегальский и ни слова о его деятельности в Ленинграде. Удивительно, как удалось Юрию Васильевичу Шутому, члену Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, добиться открытия мемориальной доски в центре города...

Клуб альпинистов «Санкт-Петербург» вновь готовит – треккинг к высочайшей вершине мира – к Эвересту. 
Смотрите Непал - удивительная страна...!!!. 
Выезд в Непал в октябре-ноябре 2009 года (в период самой устойчивой погоды…!).
Трек начнётся в столице Непала Катманду (фото Андреева). А далее Вы уведите удивительные горы Ама-Даблам и Эверест.
Цена – 1.200-1.600 долларов. 
Председатель Клуба альпинистов «Санкт-Петербург» Герман Андреев



Шатаева Эльвира Сергеевна (01.12.1938–07.08.1974) – Москва. Окончила Московское художественное училище по профессии художник. Работала в артели имени 8 марта монтажником кукольной головки (1957-1958). Написала басню в журнале «Промысловая кооперация» (2 февраля1958) «Медведь в артели», после чего была уволена. Работала инструктором спорткомитета Киевского района Москвы. ДСО «Спартак». Инструктор альпинизма, судья по скалолазанию. МС СССР с 18.12.1970. С 15 лет увлеклась скоростным бегом на коньках (участвовала в соревнованиях в Петрозаводске). После травмы поехала в горы для восстановления, где отдыхала в 1962 году в альплагере «Шхельда». А далее некоторые восхождения: 1964 – Гвандра (В), 2Б. 1965 – Кичкинекол (В) – 2А; Архимеда – 3А и 3Б. 1969 – МНР (СВ) – 4Б; 1969 – Суарык (ВЗ), траверс – 4А; п. Щуровского, 5Б; Ушба, траверс - 5А. 1970 – п. Комсомола – 2А и 4Б, по Ю стене, май; Сонгути. - 5Б, пп; Пассоинарии, 5Б; п. Вилса – 5А. 1971 – п. Коммунизма, ребру «Буревестника» – 5А, третья женщина на вершине. 1972 – летом сформировала первую женскую альпинистскую группу для восхождения на п. Евгении Корженевской (7105 м). В суровых метеорологических условиях группа, в состав которой входила Эльвира, поднялась на вершину (Г. Рожальская, И. Мухамедова, А. Сон). Спорткомитетом СССР участницы восхождения награждены медалью «За выдающееся спортивное достижение». 1973 – руководила первой женской группой на траверс вершины Ушба (А. Клокова, Г. Белобородова, И. Мухамедова, Л. Морозова). Зарубежные выезды: Австрия, Болгария, Швейцария (встреча женщин-альпинисток Европы). 1974 – руководила группой из 8 женщин. После достижения вершины пика Ленина (7134 м) группа погибла. Сильнейший ураган не оставил шансов на выживание. Эльвира могла сказать про себя стихами великого поэта Роберта Бернса: «В горах мое сердце». Это была даже не увлеченность, а страсть. В этой молодой, хрупкой на вид женщине жила всесильная воля покорителя гор. Однажды Эльвира сказала: «Мне кажется, что только в горах можно понять величие нашей планеты. Где-то я читала, что человек в горах ощущает себя пылинкой мироздания, зависящей от капризов стихии. Это неправда! Нигде так не проявляется ощущение собственной силы, могущества, дерзости как тогда, когда человек достигает вершины и над ним только небо – бездонное, голубое, мирное. Ну, конечно, не всегда голубое и не всегда мирное…». (Подготовил В. Шатаев). 
ЖЕНЩИНЫ И ГОРЫ
Виктор Андриенко – физик, МС СССР

Мне представляется, что если впереди, не по расстоянию, а по времени Вас не ждет встреча с женщиной, красота горной природы кажется более обыденной, блеклой – как будто в ней нет души.

После выхода сборника «Альпинисты северной столицы» я (думаю кратковременно) попал в центр внимания. Ко мне подходили люди с разными вопросами: возражениями, пожеланиями, оценками, и я в какой-то момент сказал себе – стоп, надо остановиться, подумать, что происходит, и вообще – нужно ли все это, т.е. нужно ли все это описывать. Особенно большое впечатление на меня произвели слова Юры Устинова: «Тебе надо писать…», который сам писал статьи еще в сборнике «Вертикаль» (1979) и в последнем сборнике «Альпинисты Северной столицы». Мне нравилось, как он описал сложную фигуру Петра Буданова, в команде которого Юра ходил не один год, так же как и Кир Коноплев – зам. директора нашего института, чемпион страны, «снежный барс» из Гатчины. Он также отзывался о Буданове по-разному – с большим уважением, но в то же время не опуская некоторых его качеств, которые не вызывали восторга.

Вот в таком же ключе мне хотелось бы написать о женщинах, с которыми приходилось сталкиваться в горах. Тот же Герман Андреев как-то позвонил и сказал: «Андриенко, нужно написать о женщинах, что-то вроде «Альпинизм и женщины», давай, жду...», и я в очередной раз задумался. Про кого, как, зачем и почему? И я начал вспоминать...

Первое, что пришло в голову, было то, что многие из нас попали в горы из-за женщин. Я, так совершенно точно. А дело было так. Я учился в университете, в Харькове, девочек на нашем факультете – физико-техническом – не было, и когда устраивали вечера, то приглашали к нам биологинь, т.е. девчонок с биофака. На одном из таких вечеров я и познакомился с Наташкой. Она занималась в секции альпинизма, но в горы еще не ездила, и как-то пригласила меня на выезд альпинистов на университетскую базу в Фигуровку, что под Чугуевым. Я в то время занимался мотоспортом, рюкзаков никогда не таскал, и вообще считал это не интересным. «Что я дурак - таскать такие тяжести, то ли дело на мотоцикле - посадил девочку сзади, рюкзаки по бокам прицепил и вперед».

Но вскоре я изменил свое мнение, и виной тому стали песни. После тренировок и разного рода соревнований вся компания собиралась у костра – штатный гитарист Леша Шпилинский (Шпиля) доставал свой видавший виды инструмент и тут всё замирало – мы уносились в другие миры и это было здорово.

Я уже не так резко отзывался о друзьях Натальи, а позже вообще попал в капкан. Подошло время выезда в Днепропетровск, где на скалах карьера проходило первенство ВУЗ-ов г. Харькова по скалолазанию, я согласился поехать посмотреть и тут случай сыграл со мной злую шутку. Валера Попов – член команды университета на тренировке подвернул ногу, заменить его было некем, и тогда народ вспомнил про меня. «А что? Руки у него крепкие, на мотоцикле ведь гоняет, про страховку мы ему расскажем, чуток пусть полазает, у нас еще в резерве день, и – на старт. Пусть не пролезет, это ничего, а то у нас будет не полный состав, мы вообще тогда теряем шанс надрать Политех». А за Политех в то время выступал известный на Украине скалолаз - Виталий Тимохин (ученик Олега Космачева). Через год Виталий погибнет на стене Ушбы, но фильм «Синие горы», где он снимался, я не забыл до сих пор, так же как и его выступление на скалах. После недолгих разговоров (со стороны Натальи) я согласился выступить, хотя позориться на ее глазах мне было не очень приятно. Но если женщина просит…? Сколько раз я потом попадался на эту удочку, хотя и был уже вполне, как мне казалось, зрелым человеком.

Выступить я выступил, да не просто пролез, а занял третье место (наверное, с перепугу, такое бывает) и мы, наконец выиграли у Политехов. Валера Овчаренко долго тряс мою руку, поздравлял, но больше всего мне, конечно, запомнилась Наташка, ее сияющие глаза, и банка сгущенки из ее рук, как награда.

А летом меня отправили в альплагерь Цей, где мы вместе забрались на Казбек в честь 40-летия Северной Осетии.

Песни у костра, сияющие глаза девушки, которая нравится вам, кусочек экспедиционного, а не лагерного альпинизма, при восхождении на Казбек, моей первой горы – разве мог я устоять против всего этого? Мотоциклисты назвали меня предателем, а я попал совсем в другой мир, и потом, сколько не пытался в силу разных причин (Наташка уже давно бросила заниматься горами, я закончил учиться и был распределен в Гатчину, альпинизм стал здорово мешать работе, были проблемы и в семье с первой женой и т.д. и т.п.), но выбраться из этого мощного, в первую очередь эмоционального потока, я уже не смог.

Так, что у кого свои причины, а лично я попал в горы из-за женщин.

И, как мне кажется, я в этом не одинок.

Здесь нужно отметить еще одну деталь – первым моим инструктором (которая сразу «наградила» меня старостой отделения) была Неведомская, само восхождение (сразу на 5 тысяч) давалось ей тяжело, но нас она не бросила (не передала другим) и мужественно «дотащила» до самой вершины, а не до перемычки, как было с остальными отделениями. Уже на самой вершине началась непогода и наше отделение оказалось единственным, кто по настоящему был на горе, хотя восхождение засчитали всем.

Первая женщина из мастеров альпинизма, что запомнилась мне – Эльвира Шатаева. Мы с Волчарой (Валера Волков) удачно выступили в связках на ЦС «Спартак» в Крыму. Я стою перед судейским столиком и она, как главный секретарь соревнований, вручает мне грамоту, я немного робею перед такой красивой женщиной, ветер вырывает у меня грамоту и восходящим потоком, ее поднимает вдоль скалы метров на 50 вверх, а там ее атакуют ласточки. Все, в том числе и Эльвира, смеются, а я вначале краснею, что упустил грамоту, а потом хохочу вместе со всеми. Разве мог тогда я представить, как трагически погибнет эта «королевских кровей» (на мой взгляд) женщина в урагане на склонах пика Ленина. Так же как и ее напарница – Нина Васильева... Лагерь Узункол, я с группой гатчинских альпинистов возвращаемся в лагерь, мокрые и злые, что нас не будут кормить, и тут нас встречает Нина Васильева, по матерински обнимает, быстренько бежит на кухню и крадет для нас несколько котлет от общего стола, разве забуду я эти котлетки?

Здесь сразу же, пока не забыл, хотел бы отметить вот что. Многие женщины любят нас, мужиков, не за то, что мы – герои, а чисто по-матерински, видя наши усталые и облезшие рожи, подмороженные руки и ноги. И Бог еще знает за что. Именно материнские чувства являются (так мне кажется теперь, когда за плечами не один десяток лет хождения в горах) одной из причин краткосрочных горных романов. Нет, это не касается Васильевой, так же как и всех других женщин, о которых я вспоминаю, это я написал просто, чтобы не забыть потом, и чтобы мы, мужики, шибко не задавались.

Следующий случай, что врезался мне в память, гибель семейной связки на Шхельде. Я помню бездонные детские глаза ребенка, что потерял сразу и отца и мать. И после этого я сказал себе, что моя жена никогда не будет спортсменкой, никогда не будет ходить в горах. Это в дальнейшем привносило немало сложностей в мою семейную жизнь с уже второй женой, Ольгой, но слово свое я сдержал. Женщина, мать не имеет права погибнуть, так я думал тогда, так думаю и сейчас.

...Роза Беззубкина и Нина Луговская. Валера Беззубкин всегда возил их в горы вдвоем и брал на маршруты либо вместе, либо по очереди. Обе – мастера спорта, обе – «снежные барсихи», если так можно выразиться. Когда нас прижало грозой на несколько дней на Шхаре (в тот раз с нами была Нина Луговская), жена моя, Ольга – не альпинистка, работая в бухгалтерии – рассказывала, что Роза – жена Валерки нервничала, на всех рычала и тайком попивала водку. Она, опытная спортсменка, понимала, в какую передрягу мы попали, лавинами со Шхары сбросило не одну группу, многие, в том числе и чехи и поляки так и лежат там ненайденные.

Уже позже, когда мы спустились вниз, и прошло какое-то время, я, как бы невзначай, спросил Валерку, почему он выбрал себе именно Розу, именно такую жену, с таким характером? Валера, во первых не удивился моему вопросу, а потом, через какое-то время, желая видимо поточнее сформулировать ответ, сказал: «Ты знаешь, с другой мне было бы скучно, наверное так».

Они лежат вместе на склоне Победы и так останутся вместе навсегда. Страшный, но все же символ.

И еще, я, наверное, сейчас напишу чушь, но я рад за них и я им завидую.

Память старается уйти от печальных картин, старается высветить что-то более спокойное, приятное и это ей удается.

Подробнее >>>

ВЕРХОЛАЗНЫХ РАБОТАХ Ю.П. СПЕГАЛЬСКОГО В ЛЕНИНГРАДЕ
М.А. Кузьменко – Псковский Государственный
историко-архитектурный и художественный
музей-заповедник

2 марта 2001 г . в Санкт-Петербурге на улице Малой Конюшенной, дом № 2, в котором более 20 лет прожил Ю.П. Спегальский, была открыта мемориальная доска, ему посвященная. На доске указано, что в этом доме жил выдающийся исследователь древней псковской архитектуры, архитектор-реставратор Ю.П. Спегальский и ни слова о его деятельности в Ленинграде. Удивительно, как удалось Юрию Васильевичу Шутому, члену Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, добиться открытия мемориальной доски в центре города без указания заслуг Ю.П. Спегальского перед Ленинградом. А заслуги, конечно, были, и Петербург должен был достойно оценить работу псковича. Мы предлагаем информацию, составленную по материалам, хранящимся в музее Ю.П. Спегальского и сведениям, полученным в беседе с Олегом Павловичем Тихоновым, с которым Ю.П. Спегальский работал на высоте в 50-е гг.

В нашем музее хранится рукопись Ю.П. Спегальского на 4 страницах: черновик ли, тезисы ли к будущему сообщению, посвященному верхолазной работе. Эта рукопись начинается фразой: «Искусство выполнять строительные или ремонтные работы на высоте, без лесов, без сомнения, существует с тех пор, как на земле появились высокие здания, то есть существует уже тысячи лет...». И далее Спегальский продолжает: «Деление моей деятельности как верхолаза делится на два периода: до Великой Отечественной войны и после нее. Разница в этих двух периодах: первый — стихийное увлечение снятием крестов, работа по старинке, то есть без страховки, без гарантий безопасности, с таким же риском, с каким работали раньше кровельщики, маляры и другие рабочие верхолазы; а второй — знакомство с альпинистами, работа с ними, освоение альпинистских приемов и работа без риска, всегда на страховке». Здесь Юрий Павлович не совсем точен даже в определении периодов, не говоря уже об отсутствии риска. Работа с альпинистами начиналась именно в годы войны, поэтому в дальнейшем мы будем говорить о трех периодах верхолазной работы Спегальского.

Корни любви к верхолазной работе содержатся, по мнению Юрия Павловича, в романтике самого строительного производства. У него романтическое отношение к этому делу появляется в детстве в Пскове, когда он тринадцатилетним мальчиком поднялся на колокольню Снетогорского монастыря, и его взору предстала красота родной земли. Во всяком случае, после этого подъема он уже знал, что будет делать всю свою жизнь.

После окончания института в 1936 г . он поступает в Инспекцию по охране памятников города Ленинграда и добивается направления на реставрацию Гремячей башни в город Псков. По оценке современных исследователей Гремячей башни, под руководством Спегальского в 1936-37 гг. были проведены серьезные восстановительные работы, но эти работы шли в борьбе с начальством, которое стремилось как можно больше выделенных средств распределить по собственным карманам. В результате этой борьбы Спегальскому не дали закончить работу, и в 1937 г . он был уволен из Инспекции по охране памятников.

Он остался без работы — в это время и начинается первый период его верхолазной деятельности. В указанной выше рукописи Юрий Павлович называет шесть объектов, на которых он работал в 1937-1938 гг. Вот они:

Первый подъем в Ленинграде на большую высоту Спегальский сделал в 1937 г . Это была колокольня церкви святой Екатерины на Съездовской линии Васильевского острова. В 30-е гг. церковь перестраивалась внутри, а Спегальский делал ремонтные работы на колокольне.

В том же году опасные ремонтные работы Спегальский осуществлял с карниза Знаменской церкви у Московского вокзала. Каково же было потрясение Спегальского в 1940 г., когда он, будучи в Пскове, узнал, что церковь взорвали.

Устанавливал сорвавшийся крест на Андреевском соборе на Васильевском острове.

Обмер купола зимой Троицкой («Кулич и Пасха») церкви на проспекте Обуховской обороны.

Обмер зимой верхних частей готической церкви Иоанна Предтечи и ее колокольни на Каменноостровском проспекте.

Обмер зимой куполов Борисоглебской церкви на Синопской набережной. Церковь была снесена в 1975 г.

В 1939 г . Спегальский добивается работы в Пскове, где он два года реставрирует дом Яковлева. Но, второй год работы кончается конфликтом с Управлением псковских музеев, и в 1941 г . его лишают работы в Пскове.

Начинается война. Спегальский получает бронь — его включают в бригаду верхолазов для обмеров и маскировки высотных памятников Ленинграда. В эту бригаду входили знаменитые верхолазы-альпинисты: О. Фирсова, М. Шестаков, Л. Земба, Т. Визель, В. Захарова, И. Милорадов. В сборнике «Подвиг века» (Л.,1969), посвященном блокаде и обороне Ленинграда, в нескольких статьях мы находим воспоминания о работе Спегальского в годы войны. Архитектор С.И. Давыдов, руководивший бригадой верхолазов, рассказывает: «Мы укрывали специально сшитыми чехлами купола Никольского собора, шпиль главного здания Адмиралтейства, Инженерного замка, колокольни Предтеченской церкви и главки на Петропавловском соборе... Работа, проведенная верхолазами на огромной высоте с досок, подвешенных на веревках, под вражескими обстрелами, была поистине героической». Архитектор Пилявский продолжает: «На территории Адмиралтейства за войну разорвалось более 70 бомб и снарядов. Группа из 15 «эксплуатационщиков» на ходу пыталась устранить повреждения: чинили крыши, закладывали трещины, задраивали окна, меняли размороженные трубы... Здесь выполнял каменные работы «понавыкший каменотесной хитростью» архитектор Юрий Павлович Спегальский. Юрий Павлович одновременно выполнял обязанности верхолаза: укрывал шпиль Адмиралтейства, участвовал в маскировке куполов церкви Иоанна Предтечи на Лиговке и Михайловского замка».

В музее Ю.П. Спегальского хранится копия удостоверения, выданного 17 августа 1942 г . Юрию Павловичу для производства маскировочных работ по зданию б. Сенной церкви на основании распоряжения Военного совета Ленинградского фронта. Представьте себе, что чувствовал Юрий Павлович, когда в 1961 г . его пригласили вместе с О.П. Тихоновым разбирать эту церковь! Кстати, существует предположение о том, что церковь построена по проекту Растрелли.

Но вернемся ко второму периоду верхолазной деятельности Юрия Павловича — военному. О том, как высоко ценилась квалификация Спегальского в это время Инспекцией по охране памятников, свидетельствует еще один документ музея — Обращение начальника Инспекции Н.Н. Белехова в ЦК Союза леса с просьбой вернуть Ю.П. Спегальского в Ленинград из Тихвинского района, куда он в 1943 г . был послан на лесозаготовки. Вот выдержки из этого документа: «По своему профилю Спегальский не только архитектор, но и научный работник по истории архитектуры. Кроме того, тов. Спегальский — единственный в городе архитектор-верхолаз, непосредственно работающий на большой высоте (куполах, шпилях и проч.) без лесов по маскировке и ремонту. В последнее время он работал по заданиям Военного Совета и исполкома Ленгорсовета по маскировке высотных объектов, являющихся ориентацией обстрелов, и по заданию Академии тов. Спегальский работает над историческими материалами Пскова».

Верхолазная работа Ю.П. Спегальского в Ленинграде была отмечена правительственными наградами — медалями: «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» и «За оборону Ленинграда». В 1944 г . Спегальский получает назначение на работу в Псков, и три с половиной года самоотверженно трудится над восстановлением родного города, в том числе занимается верхолазной работой — без лесов восстанавливает купола Троицкого и Спасо-Преображенского соборов. В музее хранятся Трудовые соглашения 1949 г . на верхолазные работы по укреплению крестов на церквах Новое Вознесение и св. Климентия в Пскове.

Но уже в 1948 г . Спегальского вынудили покинуть Псков. Он поступает в аспирантуру Академии художеств, и в 1952 г ., после защиты диссертации, начинается третий период верхолазной работы Ю.П. Спегальского в Ленинграде.

Это время совместной работы с Олегом Павловичем Тихоновым – альпинистом. Некоторые из работ этого периода могут быть датированы по документам, хранящимся в музее.

1953 г . Главный корпус Публичной библиотеки. Произведена кладка карнизов, проверка и отводка штукатурки на кирпичных стенах, а также пилястрах и колоннах.

1953 г. Исаакиевский собор. Установление передвижной мольки для ремонтных работ на высоте от 34 до 58 м по всему периметру собора, укрепление карнизов, осмотр модульонов под карнизами.

1954 г. Монетный двор МФ СССР. Ю.П. Спегальский, О.П. Тихонов, И.М. Милорадов разобрали две дымовые кирпичные трубы диаметром 3,5 м и высотой 30 м каждая.

1956 г . Князь-Владимирский собор. Ю.П. Спегальский и О.П. Тихонов осуществили проверку состояния штукатурки центральной главы собора и проверку прочности центрального паникадила. Как вспоминает О.П. Тихонов, работа была с риском для жизни. За нее они получили более 6 000 рублей. Эта сумма говорит об опасности работы.