Альпинисты Северной Столицы  

Мы едем в Крым

Мокин Вадим

 Крым, нельзя не любить, – его любят все, начиная с древних греков и…

В отличии от Кавказа, с его резкими яркими красками Крым прямо дышит стариной, его краски как бы размыты, – нет таких устрашающих ущелий и диких провалов. Одно слово – древность.

Это были времена, когда Жигули еще ценились, а значок мастер спорта СССР вызывал уважение – Герман этим очень гордился, – и значок вместе с пиджаком в полиэтиленовым пакете на вешалке, ехал на переднем сидении, болтаясь перед его носом.

Жигули имели удачную конструкцию – багажник совмещен с салоном, влезало все, и все припасы и снаряжение, включая ледорубы, – правда, не помню, когда их применяли, но для устрашения очень годились.

Причины появления парадного костюма Герман пояснил уже в начале пути.

– Старик, – не стал тебе говорить дома, – а едем мы к моей любимой женщине, – и потом в течении двух, трех часов я слушал восторженные оды о любимом объекте.

Я покорно кивал головой, многозначительно хмыкал, и выражал явный интерес к происходящему.

А что делать – процесс этот неуправляемый и здравому смыслу не подчиняется.

Тут надо это принять как данность, – благо приступы любовной лихорадки у меня бывали.

Что это нервное заболевание я убежден, и к заболевшему человеку надо относиться с пониманием, и поддерживать его любые глупости.

А я когда вырывался в отпуск – отрывался по полной, почти всегда был  под градусом, и очень благостно все это воспринимал.

Женщина, так женщина, а во что это выльется я понял потом, – правы были древние мореплаватели, что не брали их на борт корабля.

Пошли рассказы о их знакомстве на борту спасательного вертолета, когда их обмороженных и покалеченных вытаскивали спасатели, где они согревали друг друга, и где возникало их чувство.

Все это я слушал пока мы не сломались, – вылетала по дороге в основном электрика, автомобиль был старый и это было закономерно.

Но у меня был тестер и шестой разряд электромеханика, – и как-то всякими подручными средствами восстанавливал жизнь автомобиля.

Двигались мы по Тверской области, которую я должен бы любить, так как мне пришлось участвовать в похоронах одного своего родственника, – не по крови, а по закону.

Воспоминания были жуткие – копание могилы на крепчайшем морозе, ломы, лопаты, – и море самогона к которому я отношусь с отвращением.

А этот ритуал – таскать гроб с телом по всей деревне подходя к каждому дому, как бы прощаясь с ней.

Мне было доверено тащить крышку гроба на вытянутых руках, но как только я почувствовал вес этих мокрых досок, – сказал идущему вторым партнеру, что я умру, и если не сразу, то через десяток метров точно.

– Умереть ты можешь, но если опустишь крышку – позор для деревни невероятный.

– Ты хочешь позора?

Позора я не хотел, – и на своем диком самолюбии перетерпел все пытки.

Потом было прощание, плачь и все время самогон.

Потом возвращение в деревню – с потерей ломов, товарищей, а на мое беспокойство ответ:

– В снегу поспит, отдохнет и придет, – впереди поминки.

И какое безумие понесло Наполеона на Русь, – любая армия здесь вымерзнет, и без военных действий будет побеждена.

Только потомки кривичей и чуди могут чувствовать комфортно в таких условиях, поэтому Россия будет жить вечно, но всегда плохо.

Новгородская  не радовала, – могучи ели и всегда мелкий дождь.

Ночевали в основном в машине – уж очень некомфортная местность, – кругом бродили грибники громко аукали, но к нам не подходили.

Даже золотые купола Новгородских церквей настроения нам не прибавили.

Нам хотелось туда, где тепло, и где есть свежие персики – мы желаем на полуостров Крым!

И только проезжая Воронежскую область мы увидели солнце, много света, – исчезла серость, а проезжая корабельную рощу увидели потрясающие плоды деятельности Петра.

Сосны как на подбор, все высокие, ровные,  высажены идеальными рядами на одинаковом расстоянии, и тянуться пока видит глаз.

Просто Европа в центре России!

Мы все ближе к Крыму,  проезжаем солончаки, ровные белые поля, перемежаемые зелеными пятнами, – какой-то сюрреализм, что-то неземное…

И вот он полуостров Крым – здравствуй!

Подруга Германа и небольшой коллектив при ней, жили небольшой компанией недалеко от берега, еще рядом было несколько семей, и вместе у нас образовалось некое сообщество, которое    мирно отдыхало, с привычным набором развлечений.

Появление Германа с сотоварищем сразу внесло хаос и беспорядок в привычное течение жизни этого коллектива.

Во первых автомобиль Германа, который он ставил всегда ставил рядом с домом, имел противоугонную систему, и стал орать каждую ночь, пугая кур, петухов и прочую живность.

Хозяева окрестных домов просыпались, – пьяные мужики орали, матерились, угрожали убить этого маленького человека, и разнести его автомобиль.

Герман хладнокровно отключал и включал сигнализацию, и все продолжалось в таком же режиме.

Потом, уже с первой ночи начались ночные заплывы, это была уже моя идея – предложил в качестве пробы после изрядного возлияния, всем очень понравилось, и стало необходимым компонентом нашего отдыха.

Во время первого заплыва Герман где-то умудрился зацепится за трос, измазать трусы, – и сделать гениальный вывод, что Черное море названо Черным потому что у него теперь черный зад.

После этого вывода у одного из наших компаньонов случилась просто истерика от хохота, и окрестные жители стали жить очень беспокойно.

Жаловаться на нас они ходили к нашему хозяину, и если он подходил ко мне, то я пояснял, что наши женщины жалуются на его постоянные  домогательства, и предложения проживать бесплатно в домике за сексуальные услуги.

– Предлагал, по желанию, поставить в известность его жену, а так же мужей и любовников наших знакомых.

Всегда удавалось договариваться и продолжать  веселиться.

Ночью мы теперь практически не спали, после заплывов, взбодрившись мы вступали в диспуты с Германом, почти всегда заканчивающих гомерическим хохотом, шли опять плавать, потом считать количество детей которые были с нами, и которых мы боялись потерять.

Днем, как-то наткнулся на омерзительное существо, – желто-белесая змея неспешно ползла в густой траве, она была толщиной с руку и приличной длины.

На мой вопрос хозяин ответил, что это мирный полоз, он не ядовит, живет здесь, и у него даже есть кличка и его подкармливают, брр…

После завтрака мы ехали на рынок, – это уже было любимое занятие женщин, я это плохо переносил, а Герман просто впадал в ступор, садился на корточки, и застывал…

Если необходимой зелени не было, или цвет не нравился, мы ехали в другой город.

Наглость женщин не имела границ, – что бы не останавливаться каждый раз для опорожнения горшка нашего самого молодого участника, они решили писать на ходу, и так же на ходу я должен выплеснуть в окно его содержимое.

Тут главное, не попасть содержимым во встречный транспорт, – могли быть последствия.

Пару раз облив себя и остальных содержимым горшка, я уже очень уверенно справлялся с своими новыми обязанностями.

Мы просто летели по трассе, сновали между городами ища нужную зелень, но иногда женщинам хотелось вина.

Мы останавливались где угодно, вино было везде, и как-то попали в кипарисовую рощу, вот уж неземной пейзаж и запах, – другая планета!

Местные деньги не имели никакой ценности, в общественных туалетах видел как по необходимости русские используют их как туалетную бумагу, – разметчик правда не тот, но если взять несколько, – то все получается, самому пришлось воспользоваться, – угрызения совести, правда, были,  все-таки дружественная страна.

Женщины вспомнили про какой-то водопад, дело было уже в сумерках, но их такие мелочи не останавливали, загрузились все, включая детей и помчались.

Естественно все было уже закрыто, на шлагбауме замок и мощная цепь, – у цепи похаживал сторож и грозно на нас поглядывал.

Несколько русских купюр, – и само подобострастие, – мы проехали на территорию.

Стали осматривать водопад и окрестности,  там сям сидели кучки людей, мирно пили и закусывали.

Мне стало скучно, и я предложил залезть в водопад, – коллеги покрутили палец у виска и отказались.

Но у меня был жизненный опыт, служа в армии на Новой Земле, мы с приятелями решили отметится на этом острове купанием в Баренцевом море, что и осуществили, – разогрели печку в транспорте, и голышом рванули в море.

Водоросли путали ноги, никак было не добежать до глубины, решили просто окунуться.

И вот тут мы и оценили всю прелесть Арктики, два незабываемых укола, в два причинных места.

Никогда не забуду этой боли.

Но здесь не Арктика, здесь теплый Крым, – и я влез в водопад, и совсем неплохо там себя чувствовал.

Вдруг почти все окрестные мужики потянулись к водопаду и полезли в него.

Все громко фыркали и изображали, что им совсем не холодно, хотя, по правде сказать, вода была ледяная, начиналась ведь она где то на леднике.

Так я стал зачинателем еще одной новой традиции.

Тут и женщины меня оценили, сказав, – если бы мне прибавить мощи, то самец я хоть куда, ну и на том спасибо.

Потом вспомнили, что мы вообще-то альпинисты.

Протрезвели и Герман куда-то нас повез.

Привез он нас туда где тренировались скалолазы, ребята эти были несколько другого склада – гибкие, очень ловкие, – как цирковые акробаты.

Особенно выделялась одна семейная пара из Калининграда, - Герман был с ними знаком, они демонстрировали нам свои трюки, – карабкались вопреки законам физики, и просто нас потрясли.

Они были чемпионами Европы и это объясняло их высокое мастерство.

Насмотревшись, мы то же старались попыхтеть, но против чемпионов мы выглядели бледно, хотя очень старались.

Дневная жара набирала обороты, становилось невыносимо, и я предложил испить пива, которое было всегда со мной, – все с воодушевлением согласились.

И это неожиданно положило конец тренировке, чемпионы как то обмякли, стали  срываться и висеть на своей страховке, стало ясно, – пора сворачиваться и ехать в лагерь.

Что мы и сделали – полетели на базу, прихватив несколько бутылок вина.

Отношения в группе становились напряженными, виной тому, по-видимому, были отношения нашей влюбленной пары.

Мы в их дела не вмешивались, но по вечерам я все чаще стал уходить по берегу в сторону цивилизации, там где горели цветные лампочки, и играла музыка.

Шел в одних трусах, на шее болталось полотенце, забредал в кафе на берегу, заказывал бутылку вина, что-то поесть, цедил вино и смотрел на море.

Нагрузившись я брел домой, пытался найти проход в колючках, никогда не находил, и в результате просто ложился на землю, укрывался полотенцем и засыпал.

Уже не знали чем себя развлечь, – поехали на дачу Сталина, дороги были старые очень опасные, местами просто провалы, но Герман героически нас довез живыми.

Очень удивила скромность этого восточного деспота, очень скромный домишко, – теперь там почта, и мы связались с домом и сообщили, что мы еще живы и еще полны оптимизма.

Помотались еще по цивилизованным трассам, побрились, одели все чистое, заходили во все придорожные кафе, умудрились попасть в милицию, – и в общем все это нам быстро надоело.

Решили, – пора двигаться в глубинку, подальше от цивилизации.

Сели  поехали, - куда, не знаю, Герман ведомый какими то соображениями куда-то нас вез.

Остановились у какой то бабушки, она была очень рада русским деньгам, постелила нам все чистое, – чувствовали себя просто господами, среди аборигенов, – пока не посетили туалет.

Тут была нужна немалая спортивная подготовка и уметь держать баланс.

Ночью мы проснулись от того, что кто-то ползал под нашими кроватями, – это Герман, очевидно оскорбленный в своих лучших чувствах, с фонариком на голове собирал свои вещи.

Смеяться вслух было неприлично, и мы молча сотрясались в своих кроватях.

Впрочем, утром мы его нашли мирно спящим в машине, – собрались и поехали дальше в глубинку.

Ехали уже по татарским деревням, кривые улицы и непролазная грязь, уж очень напоминало родную Россию, – впрочем, жара делала дороги проездными.

Мы стали часто застревать в не сохнущих лужах, но местные мужики охотно помогали нам выбраться, при этом болтая что-то на своем языке, матерясь на чистом русском.

В очередной деревне, очередная размолвка у нашей пары, Герман демонстративно остановился в самом центре главной площади деревни, женщины нас покинули, а Герман стал разводить свой любимый примус, что бы сварить одну сосиску, – все что у нас было.

Разводить примус Герман очень любил, при этом он высовывал язык прикусывал его, и с такой яростью начинал его качать, что я всегда отходил, потому что несчастные случаи с примусами были.

Бедную сосиску варили в большом котле, и потом ее пожирали.

Местные жители старались нас обходить, не знаю как я, но вид Германа с его стоящими дыбом волосами, бородой, c полубезумным взглядом усиленным огромными очками, и в красных трусиках…

– Шайтан, шайтан, – слышалось иногда.

К вечеру мы опять воссоединились, – и наконец-то поели.

Было ясно, что мы устали друг от друга, и надо как то избавляться, –  сначала от женщин и их детей.

 Совершенно намеренно подъехали к узловой станции, и почти без сопротивления, купив билеты, довольно потирая руки, запихали их в вагон.

Свершилось!

Остался Герман, который на радостях, совсем обалдев,  уже стал строить планы о немедленном продолжении путешествии по Украине дальше, с совершенно непонятными планами и целями.

И только ультиматум, что я его брошу и сяду в вагон, образумили его, – жара явно пагубно действовала на нас.

Мы сели в машину и взяли курс на север.

Уже не тянуло смотреть по сторонам, хотелось одного, – холода и дождя.

Проскакивали города и деревни, и… вот они родные кривые заборы, – первый признак России.

Только потомки кривичей могут иметь все кривое: заборы,  улицы, дома,  мужиков, – все!

Здравствуй Родина, – мы приехали!

До свиданья жаркий Крым, – мы еще приедем!